Разговор
Прикосновение мокрых листьев в холодном ночном воздухе было неприятным. Дождь кончился совсем недавно. Низкое небо затягивали плотные облака, затрудняя и без того не доставлявшее особого удовольствия продвижение сквозь влажный лес. Наконец, он вышел к краю травянистого обрыва. Неуверенно постоял, смаргивая повисшие на ресницах холодные капли и, наконец, решившись, подошел ближе к сидящей на траве драконице.
-- Все-таки пришел, – негромко, без тени удивления произнесла она. Его до сих пор поражало, насколько человеческим мог казаться ее глубокий приятный голос. – Я так и подумала, что ты захочешь составить мне компанию после сегодняшнего собрания.
Ему было нечего сказать на это, к тому же, словно в насмешку над промокшей до нитки одеждой, во рту его совсем пересохло.
Сглотнув, маленький человек зачем-то провел рукой по влажным, коротко стриженым волосам и на негнущихся ногах шагнул вперед, не обращая внимания на высокую мокрую траву. В его туфлях уже давно хлюпало, рубашка под ветровкой была не менее мокрая.
Драконица, казалось, не обращала на него никакого внимания. Вздохнув, маленький человек вышел на небольшой, лишенный травы пятачок прямо у самого края обрыва. Внизу, по обоим берегам по-ночному иссиня-черной реки расположились небольшие загородные домики. В одном окне горела далекая искорка бледно-желтого света.
Между ними повисло молчание. Не задумываясь, человек потер влажными пальцами большой, бугристый нос который смешно смотрелся на его щуплом лице. Его бледная кожа была некрасивой. Ее то тут, то там окрашивали розовым «проблемные» участки, на которых часто появлялись прыщи. Карие глаза человека, с изукрашенными алой сеточкой сосудов синеватыми белками слабо поблескивали, когда он поднял их и посмотрел на крылатую.
-- Итак... – протянула драконица и он зачарованно смотрел, как приоткрылись ее челюсти. На краю сознания появилась мысль о том, что слышать человеческую речь из этой клыкастой пасти уже совершенно неправильно. – Ты хотел со мной поговорить наедине?
Глубоко вдохнув сырой ночной воздух, он на миг зажмурился и, наконец, кивнул.
-- Да.
Видимо поняв, что паузы между ответами могут затягиваться почти против воли своего маленького промокшего до нитки собеседника, драконица повернула к нему свою удлиненную морду и заговорила сама.
-- Почему бы тебе не ходить вместе со всеми на наши собрания? – в ее голосе слышалась легкая заинтересованность. – Мы с твоими друзьями в последние дни очень... Интересно проводили время.
Она даже умудрялась делать паузы посреди диалога в местах, где подразумевала некий скрытый смысл или откровенную иронию. На этот раз это была явная ирония.
-- Вот например, тот забавный толстяк... – драконица словно миг пыталась вспомнить имя, но тут же сдалась. – В общем, ты с ним знаком, я полагаю. Так вот, он не далее чем вчера доказывал мне, что я – не дракон. Представляешь? Не дракон и все тут. Потому как драконы, его драконы, совсем не такие. Они, насколько я поняла из его возмущенных воплей, размером с дом, покрыты кожистой шкурой и... Кажется, питаются прямо солнечным светом. Вот так вот запросто – погрелись на солнышке и все. Готово.
Темноту ночи огласило негромкое шипение, словно кто-то пролил воду на раскаленный металл. Человек рядом с ней, до этого поглощенный собственными мыслями, резко дернулся и отпрянул в сторону.
Она лишь повела хвостом и сверкнула огромными кошачьими глазами. Темно-зелеными, словно лесной мох в густой тени.
-- Извини, – ни следа раскаяния в приятном голосе. Прямо как человек, сыплющий ненужными формальностями по любому поводу, без искренности, но в дань этикету. – Я совсем забыла, что некоторые функции мое тело либо не поддерживает совсем, либо искажает до уровня эрзац-восприятия.
Он ничего не понял, но предпочел кивнуть.
-- Так вот... Я попросила этого толстого увальня с развитой фантазией познакомить меня хотя бы с одним драконом «его вида». А то мне стало столь любопытно, что я буквально не могла противиться искушению посмотреть на это чудо природы. Подумать только, солнечная энергия...
Она неожиданно остановилась посреди фразы и, опустив рогатую морду, несильно ткнулась носом в плечо сидящего прямо на земле человека.
-- Ты чего?
Вопрос был настолько по-человечески привычным, что у него заломило зубы. Нет, он просто обязан спросить.
-- Почему... – он задумался, словно подбирая слова и в то же время поразился своему слабому голосу. – Почему ты ведешь себя... Так?
Секундное недоумение. Тихий шорох чешуек, когда она поерзала на месте, устраиваясь по-удобнее и таким образом пытаясь выиграть время на размышление. Как по-человечески!
-- Как – так?
Он уже знал, что она попросит уточнить.
-- Как будто ты человек. – Неожиданная боль прорезалась в неловком и слабом, как и все остальное, голосе человека. – Как будто ты просто человек в шкуре дракона. Сидишь тут и болтаешь со мной, словно... Словно подружка одногруппница. Все в тебе, даже жестикуляция, даже...
Он запнулся и замолчал, сосредоточенно глядя на единственный мерцающий далеко внизу огонек человеческого жилища. Через примерно десяток ударов сердца он неожиданно продолжил, уже совсем другим голосом.
-- Ты ведь уже знаешь, что с нами происходит тут... – маленький человек не спрашивал, всего лишь утверждал. – Все мы, так или иначе, годами верили, что являемся...
Он опять замолчал. На этот раз даже немного неожиданно для себя. Сложно было говорить о чем-то подобном рядом с незнакомым человеком, это так. Но рядом с живым драконом слова, которые он собирался произнести, приобрели совершенно иной вкус. И этот вкус заставил его некрасивое лицо скривиться в гримасе отвращения, смешанного с яростью.
-- Мы верили, что являемся драконами. Были убеждены. – Теперь его голос был напряжен и в то же время казался лишенным всякого выражения. – Для многих из нас эта... Память, пересиливала все остальное, становилась важнее самой жизни. Но теперь, увидев тебя, я понимаю...
Последние слова дались ему с особым трудом. Глаза неожиданно защипало.
-- Понимаю, что мог всю жизнь ошибаться. Обманывать себя. Понимаешь?
Драконица некоторое время просто смотрела на него сверху-вниз, а потом медленно кивнула.
-- И то, что я веду себя почти как человек, оскорбляет тебя? – в ее тоне слышалась искренняя заинтересованность.
-- Да.
Он ответил не раздумывая.
Черная рогатая голова медленно опустилась до тех пор, пока изумрудные глаза драконицы не оказались на одном уровне с карими глазами человека.
-- А тебе не кажется, что, раз это обстоятельство тебя так трогает, возможно... – она сделала паузу. – Просто возможно, что тут дело не в драконности, как вы это называете, а в чем-то другом? Например – естественно желании дистанцироваться от непосредственного окружения через некую, априорно существующую уникальность, которую невозможно ни опровергнуть, ни доказать?
Человек некоторое время смотрел ей прямо в глаза, не отрываясь. Затем медленно покачал головой.
-- Я, для себя, рассматривал такую возможность, но... Думаю, это маловероятно.
Она медлила с ответом, словно порываясь задать очевидный вопрос и, одновременно с этим, сдерживая себя. Затем неожиданно фыркнула и убрала морду от его лица.
-- Могу сказать, что тебе не следует беспокоиться по поводу моего поведения, – она снова взглянула на человека, как ему показалось, насмешливо. – Мое поведение, особенности восприятия и большинство реакций сейчас являются чистой воды синтетикой. Как и язык, характерный для данной местности. Ты имеешь дело лишь с временной нейросинтетической матрицей, которая и определяет мою психику, личностные особенности, основные аспекты восприятия и даже незначительно регулирует синоптическую пластичность таким образом, чтобы максимально упростить контакт с аборигенами. И, ко всему прочему... Защитить эрзац-восприятие от последствий взаимодействия с чуждой ксенокультурой.
Легко прочитав недоверие в рельефе, мгновенно образованном мимическими мышцами на плоском лице человека, она позволила себе еще немного пояснений.
-- Просто еще один продукт ксенопсихологов. Вы ведь высаживались на ближайший спутник, так? И при этом использовали скафандры, для защиты от неблагоприятных условий, продуктов абиотической среды...
Человек медленно кивнул, невольно пытаясь понять, откуда его крылатой собеседнице, всего пару недель назад попавшей на планету известны такие подробности.
-- Ну вот. Через некоторое время, когда попадете на свою первую отмеченную жизнью планету вы поймете, что средства защиты, скафандры, придется модернизировать с учетом того, чтобы они предохраняли ваши тела не только от вакуума, холода и других физических воздействий неживой природы. Вы столкнетесь с новыми формами жизни, не только микроскопическими, но и достаточно крупными для того, чтобы разорвать первопроходца когтями или облить кислотой.
Она на миг замолчала и сосредоточенно посмотрела на человека, словно пытаясь удостовериться, что он поспевает за ходом ее мысли.
-- И, наконец, вы наткнетесь на других разумных. Общества, культуры, спорадически представленные семейные ячейки... Через некоторое время вы поймете, что защита сознания и психики индивида не менее важна, чем защита его тела. Тебе знакомо понятие «глобализация» на уровне одного биологического вида, внутри которого – десятки и сотни этнических групп с собственными микрокультурами и рамками. А теперь представь, какую опасность для вида представляют постоянные, незащищенные контакты с ксенокультурами, представители которых отличаются не только значительным объемом чуждых культурных наслоений, но и самой логикой бытия, мышлением, восприятием тех или иных объектов и явлений?
-- Вот это, – она подняла лапу и выразительно постучала изогнутым когтем по плоскому, покрытому гладкой темной чешуей лбу. – Единственная и обязательная защита моей индивидуальности... От всего того, что могла бы привнести твоя раса и даже ты сам. Например, через этот разговор.
Человек все еще потрясенно молчал, когда она издала короткое насмешливое шипение.
-- К тому же, – ее большие глаза хитро прищурились. – Вполне вероятно, что без этого мозгового намордника я бы видела в тебе только добычу.
Когда его глаза смешно расширились, а пальцы невольно сомкнулись на мокрой траве драконица зашипела вновь.
-- Я лишь пытаюсь шутить, не стоит так бурно реагировать... – Она отвернулась и уставилась в ночь. – Если тебя это успокоит – пока эта матрица активна я имею только общие представления о том, что могла бы и сделала бы, будь самой собой.
Неожиданно налетевший порыв ветра заставил шелестеть темные кроны деревьев за их спинами. Драконица не удержалась и слегка расправила крылья, стараясь уловить потоки влажного воздуха.
Наткнувшись на взгляд человека, она приоткрыла пасть и показала ему острые, белоснежные клыки.
-- Да, ты прав – некоторые инстинкты остаются на месте. Сам подумай – как бы я летала иначе?
Маленький мокрый человек подумал, не обращая внимания на холодный ночной воздух и дрожь, проходящую по телу. Подняв маленькую голову он посмотрел на свою крылатую собеседницу с чем-то, напоминавшим укор во взгляде.
-- Это нечестно.
Недоуменный взгляд.
-- Совершенно нечестно. – Уверенно продолжил он, все так же смотря на драконицу. – Я хочу увидеть тебя такой, какая ты есть. Мы ждали... Все мы ждали столько лет, чтобы теперь, когда появился проблеск какой-то надежды получить лишь маску, словно отражение в зеркале! Это нечестно. Я... Я всю жизнь думал, что являюсь драконом, запертым в человеческом теле. Которое, обладая человеческой же психикой, определяя ее, имеет свои ограничения, искажает мое восприятие того, что живет в душе. А теперь, когда я вижу настоящего дракона... Она прячется от меня под маской человека. Драконье тело и человеческая маска. Человеческое тело и... Драконья маска?
В его голосе, когда он произносил последний вопрос, сквозило ничем не прикрытое отчаяние. Повинуясь внутреннему порыву, черная драконица развернула крыло и коснулась теплой перепонкой головы и плеч человека, приобнимая того сзади.
-- Это... – Он помедлил, словно хотел сказать что-то еще, но неожиданно передумал. – Очень тяжело.
На этот раз уже драконице пришлось помолчать, подбирая слова. На миг она застыла. Ей показалось, что наложенная поверх эрзац-восприятия нейросинтетика напряглась, словно выгибаясь под давлением внутренней, настоящей личности. Что бы на ее месте сделала она сама? Временному человеческому восприятию вопрос показался чрезвычайно забавным.
Она неожиданно ясно поняла, что должна сказать. Но все-таки медлила, не желая озвучивать уже полностью оформившуюся в сознании мысль. Исключительно человеческая и весьма формализованная жалость и желание избегать в беседе острых углов...
-- А ты никогда не думал, – начала она, осторожно подбирая слова. – Что, для большинства из вас... Драконов, ваши предполагаемые сородичи в... Родных мирах, так или иначе ведут себя именно по-человечески? Строят в той или иной мере похожее общество, отталкиваются от общепринятых в вашем окружении моральных принципов, выбирают пути развития, которые вы сами навязываете им, не видя аналогов вне спектра, предоставленного скромной человеческой историей?
Не услышав сразу ответа, она продолжила.
-- Ты уверен, что готов встретиться с настоящим драконом, взглянуть ему в глаза и, возможно, понять, что всю жизнь следовал за идеализированной, не имеющей ничего общего с реальностью мечтой?
Молчание. Ветер опять поднялся и, неожиданно, человек протянул свою тонкую руку, коснувшись ее чешуйчатого бока. Прижал ладонь, застыв на мгновение... Поднял плоское лицо и без выражения взглянул на нее снизу-вверх.
-- Да.
Драконица помолчала, затем, тихо фыркнув, в тон ему спросила:
-- Почему?
-- Потому что, – человек говорил медленно, явно тоже подбирая подходящие слова. – Потому что я всю сознательную жизнь испытывал, кроме обычного спектра чувств и желаний, характерных для каждого человека еще и... Что-то еще. Гнетущую, выворачивающую наизнанку тоску, желание чего-то... Чего-то иного. Можно сказать – полета. Можно – чувства близости с сородичами. Можно сказать много слов, но ни одно из них не отражает сути...
Она опять тихо зашипела и за это заработала полный негодования и обиды взгляд.
-- Все это вполне в пределах возможностей человеческой психики, поверь мне. Внушить себе что-то, а потом поверить... Ощутить, как наяву. Все зависит от умения и желания конкретного человека обманывать себя, день за днем превращая бывшие фантазии в полноценные воспоминания.
Теперь маленький человек задумчиво смотрел на свои тонкие пальцы.
-- Но... – он запнулся и сглотнул. Она ощутила запах его страха. – Если все это лишь иллюзии... То что будет... После?
-- После чего?
Пауза.
-- После этой жизни.
Странный урчащий звук вырвался из покрытой тонкой чешуей груди драконицы. Она пристально взглянула на человека сверху вниз.
-- Смерть, – она помолчала, все так же пристально глядя на него. – После этой жизни будет смерть.
Человек нетерпеливо кивнул, тут же продолжив, словно раздраженный ее непониманием каких-то очевидных для него вещей.
-- Я понимаю. Но что будет после смерти?
Драконица покачала мордой.
-- После смерти нет ничего. Смерть это логическое завершение, финал.
На этот раз повисшую между ними тишину окрашивал отчетливый запах человеческого страха. Она терпеливо ждала ответа, подергивая скрывшимся в высокой траве кончиком хвоста.
Только через минуту ее собеседник глубоко вздохнул, словно принимая какое-то тяжелое для него решение.
-- Ты не можешь этого знать.
-- Возможно, – она не стала возражать, решив быть честной с этим необычным «драконом». – Но я совершенно точно знаю одно – ты очень боишься смерти. И того, что последует за ней. Вполне вероятно, что именно это тяготит твой разум, заставляя видеть в драконности возможное спасение...
-- Нет!
То, как резко он прервал ее, выражая протест, могло говорить о многом. Или ни о чем конкретном. Драконица решила зайти с другой стороны.
-- Не стоит бояться смерти, – мягко, как только могла, проговорила она. – Я могу попробовать тебя научить видеть ее также, как видят драконы. Мой вид.
Он недоверчиво фыркнул.
-- Ты сама только что говорила, что матрица в твоем мозгу...
-- Да, – не стала возражать драконица. – Но это знание я сохранила. Не спрашивай, как так получилось. Так ты хочешь, чтобы я тебе помогла, или нет?
Через пару секунд напряженного молчания человек все же резко кивнул, не спуская с нее глаз и, судя по всему, готовый в любой момент начать спорить.
-- Хорошо, – она на миг прикрыла глаза, словно мысленно принимая какой-то решение.
Когтистая лапа драконицы поднялась и указала на ближайшее, плохо различимое в темноте дерево.
-- Что ты видишь?
Дерево.
-- Уже неплохо, – насмешливое шипение. – Из чего состоит дерево?
-- Хм, – человек был явно сбит с толку. – Из коры, листьев, корней, веток, ствола...
В темноте драконица кивнула и, он мог бы поклясться, с напыщенно-важным видом.
-- А дальше?
-- Ну...
-- Кора – на самом поверхностном уровне восприятия, рельефная, изрезанная поверхность, которую можно охарактеризовать относительным отсутствием симметрии и широким разбросом значений плотности применительно к различным видам, как и цветовой гаммы. Чуть глубже – наружный слой органики, представленный специфической тканью и выполняющий защитные функции. Еще чуть-чуть глубже...
-- Это... – начал было ее собеседник, но драконица не обратила на попытку прервать монолог никакого внимания.
-- То, что вы называете «камбий». Дальше...
-- Я знаю, как устроено дерево, – немного обиженно перебил ее человек.
Драконица негромко фыркнула, но все же, видимо, приняла его возражения.
-- Хорошо. Назовем это, условно, вторым уровнем восприятия. Для того, чтобы перейти к нему от первого, большинству необходимо некоторое усилие. Но и первый уровень тоже будет весьма индивидуален – для кого-то из твоих сородичей он ограничится простым мыслеобразом «Дерево», кто-то, за счет более живого ума или любопытства, или определенного набора знаний получит еще некоторую информацию, например – цветовую гамму и то, как лучше всего изобразить его на бумаге, с учетом перспективы, цветовых переходов, падающих теней и полутеней и так далее, если это будет натасканный на нечто подобное разум художника. Исследователь, изучающий растительные организмы может, в первый же миг подметить какие-то специфические детали и для себя, например банитет, мутовчатость, степень затронутости листьев хлорозом, примерную высоту организма, его возраст и состояние... Это специфичность взгляда, порожденная профессиональной подготовкой, личной заинтересованностью или же просто самой ситуацией – когда человек настроен на более глубокое восприятие окружающего, когда он способен созерцать и рассеивать внимание «по пустякам».
Она сделала паузу, то ли для облегчения восприятия человеком ее построений, то ли задумавшись.
-- Чтобы перейти от первого уровня восприятия ко второму, человеку нужно сделать усилие. Обычно, оно выражается в некотором, синтезированном любопытством вопросе. «Почему?», «Как?» и т. д. Да, именно синтезированном, тебе это слово может показаться некорректным, но любопытство – не менее важный «орган» в твоем психическом теле, чем, предположим, кора надпочечников или щитовидная железа по отношению к телу физическому. И для этого нужно усилие. Это не усилие в привычном тебе понимании, просто фаза перехода, ключ, который открывает доступный канал по отношению к долговременной памяти и черпает из нее информацию для дальнейшего анализа объекта или явления. И тут, в зависимости от количества и качества накопленных знаний ты дополняешь картину мира, смотришь глубже, чем мог бы себе позволить на уровне своего поверхностного восприятия.
Человек рядом с ней тихо фыркнул и драконица замолчала, чуть склонив морду в его сторону.
-- Я согласен с тем, что ты говоришь... Но хотелось бы уточнить кое-что. Ты же понимаешь, что информация о том или ином объекте или явлении может быть в той или иной степени достоверной. А может быть просто... – он сглотнул, вспомнив начало разговора. – Просто выдумкой, или иллюзией, или самовнушением. Кто из нас может похвастаться тем, что способен докопаться до единственно верной и априорно существующей сути предмета, или объекта, или явления которое мы изучаем?
Драконица ответила почти сразу, не раздумывая. Лишь чуть пошевелила хвостом в высокой траве за их спинами.
-- Никто. Но мы можем выбирать критерии достоверности. К тому же... Подумай сам. Передачу тепла можно объяснить, придумав некую эфирную материю, которая движется от горячего тела к холодному. Раскаты грома можно объяснить божественным вмешательством, а цвет неба – божественной же росписью на куполе мироздания. Но насколько это будет полезнее и эффективнее, просто на практике, в сравнении с представлениями о строении вещества на молекулярном уровне, распространении звуковых волн и способностью газов поглощать и отражать свет определенных длин волн? Эти знания можно попытаться проверить, доказать с той или иной степенью достоверности и, главное, их можно применить для того, чтобы получить новые знания, дополнить картину мирового механизма еще одной, важной деталью. Конечно, для многих будет достаточно самых общих и самых бесполезных понятий. Но, чаще всего, отличить ложные представления от истинных, хотя бы для себя, очень просто – попробуй их использовать на практике и получить результат. Если же тебя интересует не результат, но... Успокоение и иллюзия понимания – тебе хватит и простой веры.
Человек медленно кивнул. Ему было что возразить, но, с другой стороны... Вера во что-то, стоящее над материальной составляющей, доступной для изучения здесь и сейчас только недавно заставила его проглотить горькую неуверенность, в момент, когда всего лишь нужно было признать свою драконность перед настоящим драконом, из плоти и крови.
-- Итак... Мы с тобой только что, весьма условно, конечно, выделили два вида восприятия, между которыми как связующее звено, или переключатель, если угодно, стоят порождаемые твоим внутренним стремлением узнавать вопросы. Теперь пришло время упомянуть о третьем уровне восприятия, возможно, самом важном во всем нашем разговоре. Вернемся к дереву... На какое-то время мы с тобой можем разобрать его на кусочки, попытаться проникнуть в суть биохимических процессов, которые происходят внутри него в каждый момент времени, увидеть чистый, пульсирующий клубок внутренних связей, которые, по сути, и являются «жизнью», отличая абиогенное вещество от живого. Мы можем на некоторое время увидеть дерево совокупностью тканей, можем – как великое множество отдельных клеток и веществ вне них, потом – отдельных органелл, белков, нуклеиновых кислот и так до самого примитивного уровня. Вплоть до элементарных частиц! И тогда дерево может показаться нам, путь всего лишь на миг – Вселенной. Необъятной в своей сложности, но тем не менее – существующей и функционирующей системой. А теперь... Давай посмотрим на связи. Наше дерево, наша Вселенная связана со всеми остальными компонентами сияющими нитями связей. Попробуй увидеть их...
Она тихо вздохнула и снова прикрыла глаза. Вживленная в сознание матрица пульсировала, практически причиняя боль.
Воздух этой атмосферы дает ему диоксид углерода, обеспечивая многостадийный процесс превращения неорганических соединений в органическое вещество. Оно же дает воздуху кислород, но также и потребляет его. Солнце дает ему энергию, необходимую для фотосинтеза. Воздух обеспечивает формирование облачных гряд, которые дают влагу, обеспечивает саму жизнь в конце концов, влияя на климат, определяя тепловой и водный балансы... При этом почва, на которой оно растет...
Она вздохнула и неожиданно улыбнулась.
-- Ты понимаешь, ведь так? Почва – биокосное тело, многокомпонентная система со своими сияющими клубками связей, со своими замкнутыми, циклическими процессами. Разложение органики, минерализация -- выведение биогенных элементов в доступные продуцентам формы, поддержание круговоротов, иммобилизация и миграции элементов по профилям, взаимодействие с материнской породой, окислительные и восстановительные процессы, эволюция во времени...
Она вела себя странно, то и дело прикрывая глаза и понижая голос.
Человек не удержался и тихо фыркнул. Этот негромкий звук неожиданно заставил драконицу замолчать.
-- Ты просто читаешь мне лекцию... Что-нибудь вроде «Биосфера как глобальная система» или как-то так...
Его прервало насмешливое шипение.
-- Это лишь иллюстрация. Я, к сожалению, не могу заставить тебя понять все на должном уровне. То есть мгновенно осознать и увидеть все сложные взаимодействия, процессы, причины и связи. Я использую самые общие понятия, хотя каждый процесс заслуживает множество слов на вашем примитивном языке и детальное описание этих взаимодействий заняло бы часы...
-- Я и так знаю, что все это связано. Пусть и на самом общем уровне. И, так или иначе, имею представление о том, о чем ты говоришь. – Перебил ее человек, отчаянно стараясь не забыть о том, с чего они начали разговор. – Мы вроде бы говорили о страхе смерти...
-- Да. Верно. – Драконица неожиданно улыбнулась ему. – И это именно тот разговор, как бы странно для тебя это не звучало. Просто он еще не закончен.
Он просто кивнул, стараясь сохранять невозмутимость. Драконица, подождав мгновение, продолжила.
-- Итак... – снова недолгая пауза. – Как ты верно заметил, то, что я говорю для тебя достаточно очевидно. Но, есть одна проблема... Твое восприятие устроенно таким образом, что очевидно оно лишь те незначительные мгновения, или даже минуты, а то и часы когда ты размышляешь и заставляешь свое сознание работать в этом направлении. Ты не способен воспринимать все объекты как единое, взаимосвязанное целое каждый момент времени, не способен не только видеть суть явления, даже имея необходимые знания, сразу, без вопроса «Почему?». Всегда должен быть переход, разделение на два мира, которое формируется за счет фильтрации информации и расстановки приоритетов, сознательной или автоматической в твоем мозге. Из-за этого, в своей повседневности, ты не способен выйти за рамки первого уровня восприятия, дойти до второго и достичь, в итоге, третьего, когда мир предстает прекраснейшим в своей организованности и изменчивости гобеленом, состоящим из нитей связей и взаимодействий...
Она опять замолчала и на этот раз молчание затянулось.
-- Ну и... – человек неожиданно поднялся с мокрой травы, на которой до этого сидел не обращая внимания на холод и пропитавшую ткань штанов влагу. – Как это связано с избавлением от страха смерти?
-- Извини... – после короткого молчания ответила драконица. – Для тебя, возможно, никак. Твой мозг не способен воспринимать мир так, как, видимо, воспринимаю его я сама без этого... Без матрицы. Но я должна была попытаться. Хотя, наверное, это было и глупо. И очень... По-человечески.
-- Нет, я просто хочу понять... Даже если мне это недоступно. Твой вид не боится смерти?
-- Не так, – она невольно улыбнулась, показав клыки. – Я понимаю, что ты вкладываешь в эти слова и поэтому должна уточнить. Можно не желать смерти, а можно ее бояться. Это совершенно разные вещи. Каждое животное не желает смерти и старается ее избежать, чтобы продолжить функционировать, дать потомство и тем самым продолжить существование самой жизни. Это заложено в генах, инстинкт самосохранения. Но ни одно животное не боится смерти. Этот страх не влияет на него, не подстерегает доступный животному предразум, не делает неадекватным. Мой вид перестал бояться смерти на определенном этапе своего развития... Повторно. Когда общий уровень накопленной информации позволил разуму искоренить этот страх. Разум... Вы странно используете его, но теперь я понимаю, почему это так...
-- Подожди. Повторно? – человек снова перебил ее, но драконица лишь благодушно кивнула мордой.
-- Да, повторно. Ваш вид, пока что, на это не способен. Ты ведь слышал о том, что некоторые примитивные племена до сих пор сохранившиеся на вашей планете, по представлению некоторых исследователей лишены страха смерти, как такового? А знаешь, почему? Потому что их примитивные представления о сущности природы позволяют этим социальным группам полностью интегрироваться в нее, фактически, соскользнув таким образом до уровня животных. В некоторых из их языков даже нет слова «я». Они не осознают себя отдельно от природы и, если это так...
-- То и умереть они, по сути, не могут. Они ничего не теряют.
-- Именно.
-- Но... Вы что, тоже каким-то образом скатились до такого уровня?
Громкое насмешливое шипение.
-- Не «скатились», а пришли. За счет особенности восприятия, которую я пыталась описать тебе выше, и постоянного изучения окружающего нас мира. Если бы твой разум был похож на наш, ты увидел бы мир... Яркой и невероятно сложной, пронизанной бесчисленным числом связей системой. Каждый момент времени ты был бы способен воспринимать любой элемент одновременно и полноценно – как единый, очень сложный механизм и как кусок целого. А дальше... Дальше останется просто взглянуть на себя самого.
Ее крыло неожиданно коснулось спины человека в мягком поглаживании.
-- И тогда бы ты понял, что, по-сути, являешься лишь частью этого мира. Невероятно сложного, постоянно требующего новых и новых попыток разума докопаться до его сути. Ты бы увидел десятки и сотни связей, нитей, протянувшихся между тобой и этим постоянно работающим, божественным, как позволяет сказать ваш язык, организмом. Обладая способностью видеть, за счет полученных знаний о мире и собственного разума ты смог бы не просто понять, но и постоянно знать что являешься частью Вселенной, постоянно взаимодействуешь с ней, а она – с тобой. И тогда...
Она опять замолчала, на этот раз надолго. Наконец, словно решившись, продолжила.
-- И тогда ты бы понял, что любые, созданные вашим обществом представления о душе, загробном мире, карме, множественных жизнях, началах и так далее не выдерживают никакой критики на фоне этой воистину потрясающей своей сложностью системы. И, думаю, ты бы перестал бояться смерти, потому что в твоем понимании это было бы не окончание, а лишь закономерный процесс, построение новых связей по отношению к тем, что существовали ранее. Но ты все равно останешься частью этого сияющего божественного механизма и, в результате очередной флуктуации, породишь кого-то еще, разумного или нет, не так важно. Осознание этого перекрывает страх потери того временного образования, которое ты называешь «я» и которое так стремишься сохранить вечным и неизменным, пусть в другом месте. Понимаешь?
Человек ответил лишь секунд через десять, упорно созерцая свои сцепленные между собой тонкие пальцы.
-- Нет. – его голос звучал совсем потерянно. – Нет, не понимаю. Это всего лишь слова, но чтобы воспринимать мир так, как ты, нужно перестать быть человеком во плоти.
Драконица еле слышно вздохнула.
-- Ну, что же...
Неожиданно маленький человек поднялся с травы и встал в полный рост перед сидящей крылатой. Он казался до смешного нескладным и неулюжим на фоне изящной драконицы. Вытянув бледные руки он прижался ладонями к ее теплой чешуе, на миг замерев в таком положении под недоуменным взглядом крылатой.
-- Послушай... – он запнулся и чуть сильнее прижался холодными ладонями к рельефной чешуе самки. – Я могу попросить тебя кое о чем?
Заинтригованная, драконица, миг подумав, мягко кивнула, не сводя глаз с человека и не пытаясь отодвинуться.
-- Ты можешь на время снять свою матрицу? Ту, что делает тебя не-драконом...
Она медленно покачала головой.
-- Нет. Я же говорила, что это для твоего же блага, не только как защита для меня...
-- Но я не причиню тебе вреда! Клянусь!
-- Зато я, скорее всего, убью тебя.
Потрясенное молчание. Сглотнув человек неуверенно посмотрел на нее своими круглыми влажными глазами.
-- Но... Почему?
На этот раз она дернула рогатой мордой достаточно резко.
-- Тебе не понять.
Человек опустил голову, глядя себе под ноги. Вокруг них безмолвным покрывалом застыла ночь, до рассвета оставались совсем немного времени, но небо было все таким же темным и мрачным, затянутым пологом тяжелых туч. Лишь изредка налетавший порыв ветра шелестел листвой. Наверное, весь следующий день будет идти дождь...
-- И все равно. Превратись.
Его слова шокировали драконицу. Она склонила морду к его лицу и человек покорно поднял глаза, глядя на нее со странной решимостью и восхищением.
-- Ты сошел с ума.
-- Превратись!
-- Ты...
-- Прошу тебя!..
И опять между ними повисло тягостное молчание. Драконица пыталась понять логику его поступка, но у нее никак не получалось. Зачем ему идти на этот самоубийственный шаг? Чтобы увидеть ее «по-настоящему». Но что ему это даст? Ничего, абсолютно ничего существенного...
Неожиданно ее отвлек от размышлений странный звук. Она чуть отстранила морду и с удивлением уставилась на плоское, некрасивое лицо человека. Он всхлипнул еще раз и неловко отвернулся, быстро проведя тыльной стороной ладони по лицу.
Склонив рогатую морду еще ниже, драконица очень тихо проговорила.
-- Хорошо.
Словно не веря ее словам, человек резко развернулся, в его глазах страх смешивался с восхищением, создавая страшное, безумное сочетание эмоций. Он безмолвно ждал, когда она продолжит, но крылатая молчала.
-- Х-хорошо? – его голос надломился.
-- Да, я покажусь тебе... Но ты должен понимать, что это значит... – Она сделала неловкую паузу. – Для тебя. Для твоей безопасности...
-- Я знаю! Я готов...
Она опять вздохнула, совершенно по-человечески безнадежно. Неожиданно, крылатая резко подняла морду и приоткрыла пасть, показывая удивленному человеку клыки.
Тот отпрянул, видимо решив, что она уже сбросила сдерживающие оковы своей матрицы...
Драконицы лишь насмешливо зашипела.
-- Да я просто улыбаюсь... Ты чего?
Неуверенная улыбка на тонких, вечно поджатых губах.
-- Ничего... Страшно у тебя получилось...
-- Еще бы! – она тряхнула мордой и устроилась по-удобнее на траве, широко разведя мощные бедра задних лап. – Я покажусь тебе на рассвете, если не против. А пока... У нас с тобой в запасе пара часов для того, чтобы просто поговорить. Идет?
Он некоторое время просто смотрел на нее, со странным выражение во взгляде. Неторопливо человек опустился на мокрую траву и с широкой довольной улыбкой кивнул своей крылатой собеседнице.
-- Конечно... – он протянул руку и смело погладил пальцами теплую чешую на ее боку.
Его глаза весело поблескивали, впервые за эту ночь лицо человека посетило выражение, близкое на взгляд драконицы к... Счастью? Удовлетворению?
– О чем теперь поговорим? – весело улыбнувшись, спросил человек.
До рассвета оставалось чуть меньше часа.
Для начала научиться правильно оценивать угрозу и перестать быть дилетантами. У большинства зарегистрированных на разных дырявых ресурсах пользователей один пасс для всего, даже для неба, даже для аллаха. С доступом к шелу тут давно бы уже был ад и израиль, а с тем что имеем явно какая-то неполная база с простенькими паролями и чем-то вроде md5 которые дешифрируются с минимальными усилиями при достаточном железе, а если железа недостаточно -- всегда есть к кому обратиться. И совершенно не обязательно при этом мучиться с солеными хэшами и т.д. Первая годная мысль в этой ветке.
