День из жизни микрораптора

[Аннаэйра]

Да, да, вы не ошиблись. Микрораптор. Он же Microraptor gui - один их самых маленьких динозавров в мире, длиной всего в сорок сантиметров, который, впрочем, стал знаменитым не из-за своих размеров, а из-за своих крыльев. Этот динозавр имел плотные перьевые "крылья" как на передних, так и на задних лапах, и потому, за миллионы лет до братьев Райт, природа впервые изобрела биплан - в его лице.

ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ МИКРОРАПТОРА.

Подул свежий ветер, раскачавший ветки деревьев, и шальной лучик света, пробившись между густыми кронами, шаловливо коснулся сморщенного кожистого века, заставив спящего микрораптора недовольно потеребить морду коготками на передней лапке, но, когда это не помогло, он фыркнул и медленно открыл большие блестящие глаза. Широко зевнув и показав полную мелких острых зубов пастишку, динозаврик неторопливо выбрался из уютного мохового гнездышка, в котором проспал всю ночь, и, быстро выглянув наружу и убедившись, что врагов поблизости нет, тут же уселся на толстую ветку, растущую прямо под его дуплом, и начал методично чистить свалявшееся за ночь оперение.

Солнце взошло совсем недавно, и в лесу было прохладно, но микрораптора защищала его пуховая шкурка, благодаря которой он не мерз даже ночью, когда многие другие его сородичи впадали в сонное оцепенение, и теперь лишь изредка вздрагивал всем телом, выгоняя прочь назойливую прохладу. И куда больше его интересовала не погода, а собственный внешний вид – с завидной ловкостью балансируя на не такой уж и толстой ветке, он проворно перебирал свои яркие, иссиня-голубые перья с фиолетовым отливом, укладывая их одно к другому и избавляясь от мелких назойливых соринок, забившихся туда во время сна.

Тем временем лес вокруг тоже просыпался, и его заспанные обитатели, зевая и почесываясь, выбирались из своих убежищ.

Трепеща прозрачными крыльями, мимо пролетела стрекоза, за которой, разинув беззубый клюв, мчался небольшой птерозавр, едва ли уступающий юркому насекомому в скорости.

Крупный зверь – репеномамус, напоминающий серую, в поперечных полосках, крысу, размером с небольшую собачку – проворно пробежал внизу, таща в пасти свою ночную добычу – детеныша пситтакозавра, довольно редко встречающегося в этих лесах травоядного ящера, обычно держащегося на опушках. Маленькая округлая головка безжизненно волоклась по земле, болтаясь на сломанной шее, а длинный зеленоватый хвост и расписанные темным узором лапы задевали папоротники, пока удачливый охотник нес свой трофей в нору, где его уже наверняка поджидала голодная самка и целый выводок детенышей. Несмотря на свои довольно скромные размеры (естественно, по меркам динозавров), репеномамус, тем не менее, был одним из самых страшных хищников в этой глухомани, и даже микрораптор, который находился в относительной безопасности на своем дереве, проводил его настороженным взглядом, после чего вернулся к своему занятию. К счастью для него – и для многих других летунов тоже – местный «тигр» не умел лазить по деревьям из-за своих коротких лап, поэтому ночью они могли спать спокойно. Относительно спокойно…

Долгий, протяжный звук нарушил тишину леса, однако на этот раз микро-раптор словно бы и ничего и не услышал – ведь он знал, что источник этого ужасающего рева – грузные, но совершенно безобидные животные из породы игуанодонов – альтирины, пришедшие на водопой. Эти вечные странники никогда не забредали глубоко в лес, где плотно растущие деревья и кустарники стесняли их движения, поэтому микрораптор понятия не имел, как они выглядят, однако нутром чуял, что бояться здесь нечего. Ровно и когда над ним, сверкнув на солнце темно-зеленым оперением, пролетел конфуциусорнис, примитивная птица с роскошным, как у тропического красавца-колибри, хвостом, размером с небольшую ворону. Пару раз хлопнув широкими, округлыми крыльями и погасив скорость, он неуклюже сел на соседнее дерево, тут же нахохлившись, словно обидевшись на что-то, и время от времени негромко, пронзительно вскрикивая, словно заявляя о своем присутствии.

Крики эти, надо сказать, порядком действовали на нервы, и в конце концов микрораптор не выдержал – раздраженно защебетав, он заткнул на место последнюю торчащую пушинку, и, оттолкнувшись задними лапами, нырком ушел вниз, почти тут же расправив крылья на передних лапах. Падение превратилось в изящный вираж, и, поджав под себя согнутые в коленях длинные задние лапы и слегка вывернув их, ящер добился того, что плотные «крылья» на его голенях заняли почти горизонтальное положение, тут же позволив ему начать набор высоты. Это был плавный, быстрый и красивый полет, а когда солнце, пробившись сквозь листву, падало на его крылья, они вспыхивали всеми оттенками синего, от нежной лазури до сочного индиго, превращая пернатого динозавра в таинственную Синюю Птицу, прекрасным ангелом летящую через лес. Перья слегка поскрипывали, пропуская сквозь себя потоки воздуха, и, используя свой длинный хвост с лопастью перьев на конце в качестве руля, микрораптор весьма неплохо поворачивал на лету, чтобы не столкнуться с деревьями.

Лес проносился мимо сплошным зелено-коричневым пятном, редкие красноватые цветы вспыхивали на нем, точно пятна крови, а пасущиеся внизу травоядные динозавры задумчиво пережевывали листву и ветки, нимало не обращая внимание на крошечного летуна. Впрочем, как и он на них. Его манило нечто, скрытое в чаще деревьев, но все же маленькую ящерку, гревшуюся на ветке, он не смог пропустить – не сбавляя скорости, динозаврик подхватил ее пастью, тут же шлепнувшись на ствол дерева, чтобы проглотить добычу. Его яркие крылья отлично выделялись на фоне бурой коры, и потому микрораптор, не теряя времени даром, проворно вскарабкался на ближайшую ветку, где уже хотел начать завтрак, как вдруг – ш-ш-шух! – его глаза застлала золотисто-коричневая кожа, а когда он исчезла, мертвая ящерка уже уносилась прочь, зажатая в когтях крупного птерозавра – этот, в отличие от утреннего крохи, был почти с самого микрораптора размером, и отлично умел пользоваться своими задними лапами, вооруженными острыми когтями! Обкраденный охотник сердито закричал ему вслед, но крылатый ящер, невозмутимо подбросив ящерку, на лету перехватил ее пастью и проглотил. Ам! – и добыча микрораптора упокоилась в желудке птерозавра, что, резко взмахнув крыльями, унесся вверх и пропал среди листвы, предоставив маленькому динозаврику сколько угодно беситься от ярости. Во всем, что касается полетов, птерозавры били микрорапторов и им подобную братию как хотели и когда хотели, милостиво предоставляя им роль «любителей», которым и смысла-то не было тягаться с королями мезозойских небес!

А потому, покричав еще немного, микрораптор успокоился и, не теряя времени даром, продолжил свой путь через лес. А уж следующую свою добычу – крохотную древесную лягушку – он съел на лету, лишь слегка вздрогнув, когда холодное тельце проскользнуло к нему в глотку. Добыча была незнатная, но с такими слабыми челюстями, какие были у него, микрораптор не был в состоянии охотиться на более крупную дичь, выступая в качестве сборщика всякой мелочи, которая не угрожала вывернуть ему челюсти и сломать зубы – и которой было достаточно много. Обычно в эту категорию входили крупные насекомые и мелкие позвоночные, но порой в жизни микрораптора случался настоящий праздник – когда, скажем, ему удавалось найти громадный труп мертвого альтирина. Тогда пиршество растягивалось на несколько дней, и хищники со всего леса скапливались на этой горе мяса, не успокаиваясь, пока на костях павшего не оставалось даже крохотных клочков мяса. В этой густой болотистой чаще с густым подлеском и плотным строем вековых деревьев не было крупных травоядных, за исклю-чением время от времени забредающих на опушки четырехметровых игуанодо-нов, и самые крупные местные хищники едва ли достигали двух метров в длину, так что мяса обычно хватало всем. Но – такое счастье не было ежедневным, и потому обычно микрораптору приходилось довольствоваться мелкой добычей… впрочем, он не особо жаловался.

Тем более, сегодня сбор всяких вкусностей был отнюдь не главным делом, а лишь приятным дополнением по пути к заранее облюбованному току – широкой, отлично освещаемой солнцем ветке, которую он выбрал в этом году для своего ежегодного праздника – привлечения самки. Ветку он увидел еще издали – она отлично просматривалась в густых лесных тенях, и солнечные лучи эффектно подсвечивали кроваво-красные венчики мохнатых цветов, над которыми уже толпилась жадная до сладкого нектара мошкара. Разогнав ее короткими, сильными взмахами крыльев, микрораптор изящно опустился на свое место, тут же раздув горло, чтобы солнце вспыхнуло на его перышках муаровой синей радугой. Развернув крылья, и во всей красе демонстрируя свои роскошные одежды, он начал ритмично ворковать, точно огромный голубь, раздуваясь все больше и больше, пока внезапно не разразился резким, отрывистым щелканьем, закончившимся негромким шипением, после чего мелодия повторилась. И еще раз. И еще. Ток микрораптора был простым, но на объект своего вожделения он действовал безотказно – в чем мы бы с вами убедились, если бы увидели, как на соседнюю ветку, вцепившись в жесткую кору всеми четырьмя лапками, уселся еще один микрораптор, в скромном зеленоватом оперении, с неприкрытым интересом уставившийся на токующего самца. Это была самка, и, судя по всему, ей нравился эффектный самец, что крутился, встряхивал крыльями, топтался на месте и дергал хвостом – словом, всеми силами пытался показать, какой он красивый и неотразимый, и как жаждет завоевать ее внимание. Кажется, самочке он тоже нравился – во всяком случае, она не улетала, хотя и не делала попыток подойти поближе, продолжая молча наблюдать со стороны. И, судя по всему, неспроста – ибо буквально через несколько мгновений откуда-то со стороны донеслось еще одно щелка-нье, и, скосив взгляд, наш самец увидел соперника – другого молодого микрораптора, занявшего ветку по соседству и, судя по всему, собравшегося отбить самку у конкурента.

Впрочем, обменявшись короткими испепеляющими взглядами, оба самца словно бы и позабыли о существовании друг друга, продолжая ток, только с еще большим жаром и яростью, так что в конце концов непрерывное щелканье, казалось, заполонило весь лес. Самцы микрорапторов не сражались друг с другом – так высоко, на ветвях деревьев, драка была бы небезопасна, к тому же, их довольно слабые лапы, на которых имелись лишь маленькие, слабо загнутые коготки, напоминающие беличьи и имевшие мало общего со страшными когтями их родственников, вроде дейнониха или ютараптора, были плохо приспособлены к ведению турнирных боев, и они бы скорее свернули себе шеи, чем одолели соперника! Поэтому эти маленькие летуны соревновались не в бойцовских качествах, а в очаровании и вдохновенном жаре – что, по-своему, было не менее важно, чем жестокая, грубая сила! И они танцевали и пели – как умели, как могли… еще тогда, за миллионы лет до того, как первый трубадур взял в руки арфу, а первый поэт сочинил стихотворение, посвященное любимой – они воспевали свое мужество и ее красоту…

И наш самец, тот самый, что без устали плясал на своей залитой солнечным светом ветке, точно комок живого синего огня, подпрыгивал, приседал, вертелся и рассыпался звонкими щелчками, прославляя этот солнечный лес, этот пьянящий аромат цветов, эту радость и счастье, что бурлили в его жилах, заставляя кровь кипеть, а рассудок – затмеваться пьяной пеленой страсти!

А потому, когда у самого его носа, обдав его дурманящим запахом теплой кожи и перьев, промелькнула зеленоватая тень о четырех крылах, увлекая за собой в брачный полет – он, не задумываясь, рванулся следом. Точно волшебные, сверкающие дракончики, два микрораптора стремительно понеслись через звенящий лес, кружась и едва касаясь друг друга коготками, но почти тут же разлетаясь в разные стороны – лишь затем, чтобы вновь, без устали, помчаться сквозь солнечный свет и густые зеленые тени…

Это было еще одно испытание, только на этот раз оба партнера должны были доказать друг другу, что они достойны стать парой, способной выкормить сильных, здоровых детенышей, и эти два молодых динозавра выполняли тот же ритуал, что их родители, и родители их родителей, и все поколения их бесчисленных предков – делали уже не одну тысячу раз. Яркие лучи то вспыхивали нежной зеленью, то сверкали глубоким синим, словно подбадривая этих крохотных летунов, и когда они, поднявшись под самые кроны, внезапно, точно подбитые, рухнули вниз – лес все еще ликовал, ибо он был очень стар, этот древний лес, и знал о том, что должно было случиться! Крепко сцепившись когтями, микрорапторы тесно прижались друг к другу, почти сложив крылья и отвесно падая вниз – с высоты почти тридцати метров! Если бы они ударились о землю, или даже о ветку, то переломали бы себе все кости, и погибли бы на месте… но они знали, что делают, и, дыша в одном ритме и слыша, как синхронно стучат в груди их сердца – они словно бы читали мысли друг друга, дожидаясь того единственного, нужного момента – чтобы, внезапно расправив все четыре крыла, оттолкнуться друг от друга, и, едва не коснувшись зарослей густого папоротника, воспарить вверх, мягко шлепнувшись на один и тот же ствол дерева, всего лишь в нескольких сантиметрах друг от друга. Их хрупкие тельца дрожали от едва сдерживаемого возбуждения, а чернота зрачков заполонила всю золотистую радужку, превра-тив их глаза в бездонные черные омуты, в которых тонули минувшие столетия. И прошло еще немало времени, прежде чем они относительно успокоились, и, дернув хвостом, самец начал карабкаться наверх, увлекая за собой свою самку.

Они добились своего – спаривание прошло успешно, связав эту пару навеки, и теперь им предстояло остаться вместе до того момента, пока один из супругов не погибнет – от старости ли, от болезней, или же по собственной неосторожности, убитый голодным репеномамусом, другим хищным динозавром или же банально раздавленный внезапно обломившейся веткой. Сколько им оставалось быть вместе? Сколько птенцов предстояло выкормить? А сколько из их детей доживет до зрелости и передаст их гены своему потомству?.. Они не знали, да и, признаться, не задумывались о таких вещах. Они знали лишь одно – надо выжить. Во что бы то ни стало, назло всему миру, в котором эти миниатюрные животные оказались едва ли не самыми маленькими и слабыми динозаврами за всю историю планеты – лилипутами в стране гигантов.

Впрочем… не думаю, что нам стоит их жалеть.

Спасибо за внимание!

[Seliat]

Аннаэйра, как обычно - здорово!